я носила тебя под кожей, даже когда мы всё рвали,
в очереди за попкорном, в пропахшем людьми кинозале,
стоя с бухлом на кассе, рассчитываясь с таксистом,
даже лежа в операционной, где было светло и чисто.
ты болел, и горел, и мешался, будто хотел наружу,
я скрывала тебя от родителей, от каждого нового мужа,
замазывала тоналкой, консилером, слоем пудры,
отпускала длинные волосы, завивала их, делала кудри,
лишь бы только никто не видел тёмно-лиловые пятна:
так ты рвался на белый свет – грубо, резко, неаккуратно.
а я не пускала тебя на волю, я хотела тебя оставить,
как оставляют письма, в коробках, на долгую память,
чтобы чувствовать эту боль каждое, мать его, утро.
ты всегда находился внутри, и от этого было худо.
я носила тебя, как отраву, и ты растекался по венам,
когда я лежала в ванне, вытиралась, сушилась феном,
бежала на остановку, ругалась с какой-нибудь бабкой,
целовала глупого мальчика на одинокой лавке,
когда напивалась, смеялась, плакала и замерзала,
стоя на мокром перроне, прощаясь с огнями вокзала,
в прокуренном тёмном подъезде, с догорающей сигаретой,
лежа на белом песке в середине янтарного лета,
в театре, на рок-концерте, напиваясь за барной стойкой,
в общаге у лучшего друга, засыпая на жёсткой койке,
залипая в ТикТоке, в Инсте, лайкая разные фотки,
наблюдая кровавый закат с крыши своей высотки…
я носила тебя и носила, пока мы не встречались снова,
и ты улыбался, как суперстар, и говорил: здарова.
и всё начиналось с нуля, как на грёбаном аттракционе:
слёзы, крики, враньё, нытьё; губы, щёки, глаза, ладони…
опьяняющий дьявольский микс, верёвка на тонкой шее,
взрывы, залпы, воронки, трупы, порох, выстрелы из траншеи:
мы опять начинали войну, мы опять убивали друг друга.
всё повторялось по сотому разу, запускалось по новому кругу…
а потом всё замолкало, мы лежали, как мёртвое мясо.
на мятой промокшей подушке, на спине ледяного матраса,
я шептала, как заклинание: я тебя обязательно брошу.
и отщипывала кусочек, и вшивала себе под кожу.
© Pola (Полина Шибеева)
